Семь «Я» — много или мало!

date28.07.2014 "Семья" authorАвтор: Т. М. Афанасьева

До сей поры мы с вами размышляли об опыте общения детей со взрослыми. Но есть и еще одна сторона семейных отношений, имеющая огромное эмоциональное воздействие на родичей. Братишки-сестренки, они тоже многое дают друг другу и берут от совместного обитания. К сожалению, современная семья слишком часто лишает детей прекрасного чувства братской любви. Ограничиваясь единственным ребенком, некоторые мамы подводят под такое решение теоретическую базу; дескать, занятые на работе взрослые не могут воспитать нескольких ребятишек в соответствии с уровнем требований, предъявляемых к человеку нашим сложным веком. Насколько справедливо подобное суждение, давайте разберемся.

Мнение педагогов на сей счет однозначно: многодетная семья лучше исполняет свою функцию подготовки детей к трудностям взрослой жизни. В детском ли саду, в школе всегда можно без особых усилий угадать: вот этот малыш или подросток из большого семейства. Такие дети, как правило, не капризны, расторопны, ловки и самостоятельны, больше в них сердечного тепла и заботы о других, меньше зазнайства и эгоцентризма. Их успеваемость мало отличается от успеваемости единственных.

Надо ли объяснять, как благотворно такие дети действуют на любую обстановку, в которой появляются? А для родительского сознания и чувства иметь перед глазами доброжелательных и трудолюбивых детей — высшая отрада. Но подлинная мука лицезреть избалованное всеобщим вниманием и заботой единственное дитя, которое самими условиями взращено тепличным растением. Для него любой сквозняк — ураган, любая житейская неурядица — землетрясение.

Демографы считают, что наиболее оптимальна трех-четырехдетная семья. Такое число отвечает потребностям общества в расширенном воспроизводстве населения и дает возможность всем домочадцам испытать полную гамму родственных чувств.

Психологи, изучающие оптимальный состав современной семьи, тоже приходят к убеждению: в семье при наличии стариков, бабушки или дедушки или обоих вместе, детей должно быть столько же, сколько и взрослых: три-четыре. Особо чадолюбивые родители вполне могут отважиться на большее.

Однако возникает закономерный врпрос: отчего в прежние, куда более суровые и голодные времена в крестьянских, рабочих семьях и даже в аристократических было правилом — иметь много детей, а исключением — единственное чадо? Нынче же все наоборот.

Советские демографы считают, что наши предки рожали детей числом поболее отнюдь не из-за одного могучего родительского инстинкта, чадолюбия и не из-за одной необразованности и простоты нравов или из-за отсутствия средств предохранения от беременности и т. п. Последнее — еще одно заблуждение. Документы доказывают: еще тысячи лет назад в Египте и Греции были известны средства предохранения и прерывания беременности. Известны они были и индейским племенам. Однако на рождаемости это не отражалось. В нашей стране есть регионы, где сохраняются традиционно-многочисленные семьи, несмотря на известные и там средства ограничения деторождения.

Причина большой рождаемости в прошлом, по мнению А. Г. Харчева, основывалась на сознании, что нужно создать определенный «запас прочности:». Ведь из всех рожденных младенцев, даже во вполне обеспеченных семьях, только часть доживала до взрослого состояния. Детские смерти были столь же привычным явлением, как и рождение. «Бог дал, бог взял» — так говорили наши бабушки. Теперь выживает подавляющее большинство новорожденных. Поэтому ослаб страх остаться бездетными при малом количестве ребятишек, даже при единственном ребенке. Кроме того, если посмотреть да сравнить век нынешний и век минувший, то неизвестно, «накопила» бы иная бабушка столько детей или остановилась бы на третьем, четвертом. Прежде ребятишки росли, как трава при дороге, никто и думать не хотел о том, чтобы «яйца» непременно больше «курицы» знали и умели. А теперь ведь именно эти требования и соображения возникают перед каждым семьянином, когда он решает вопрос: быть или не быть еще одному ребенку? Поэтому и пришли специалисты к выводу, что наиболее желательным для общества будет переход от неограничиваемой многодетности к семье с тремя-четырьмя детьми.

Рожали наши предки числом побояе и из-за корыстных побуждений: дети были не только едоками-потребителями, но и кормильцами, опорой в старости. Полстолетия назад ребенок начинал «обрабатывать» себя с девяти-десяти лет, а в крестьянстве и того раньше. Ныне же у нас все семьи трудовые, и все они, независимо от образовательного уровня, социального и материального положения, содержат, растят и учат наследников почти в два раза дольше — как минимум До шестнадцати лет. Немалые средства вкладывает и государство в обучение каждого школьника и студента.

Но вот что любопытно: нередко соседствуют семьи с одинаковыми условиями жизни, образованием и профессией родителей, а количество детей в них — разное. Мне довелось обнаружить такое в Кулундинской степи. В соседних колхозах жили хлеборобы. У жителей одной деревни — 8—12 детей. У жителей другого поселка —2 — 3 ребенка. Спрашиваю: в чем дело, отчего такая разница? Пожимают плечами. Одна женщина сказала: «Мужики у них трезвые, обстоятельные, и жены не работают. Отчего не рожать детишек».

Следовательно, число детей в семье во многом зависит от того, насколько надежна ояора у жены. Немалую роль играют и ценностные установки женщины и мужчины, о которых мы с вами уже размышляли. Есть и такая причина малодетности современных семейств: у некоторых молодых супругов при решении дилеммы — дети или вещи, комфорт, свободное время, решение принимается в пользу бытовых удобств и удовольствий. Дети обычно оказываются врагами вещей, их «конкурентами». Потребительский ажиотаж этих родителей заставляет жертвовать живым бессмертием ради торжества вещественных ценностей.

В редакционной почте встречается немало писем мужей, сетующих на то, что жена отказывается иметь двух или трех детей при том, что все условия для этого созданы и муж готов делить все трудности по воспитанию. Недовольство мужей в данном случае вполне законно. Если здоровая женщина отказывается родить ребенка, она, по существу, выступает как человек, насильно захвативший то, что ему одному не принадлежит. Она присваивает право одной решать вопрос о бессмертии мужа и благополучии старшего поколения. Решает важнейший для всего общества вопрос с сугубо эгоистических позиций.

Но бывает, что в таком решении может быть повинна не одна женщина, но и мужчина, если он исповедует взгляды того молодого супруга, чьи высказывания были приведены в главе «Маленькие пришельцы». И кого не переубедил целый синклит родни и знакомых… Впрочем, муж волен распоряжаться лишь до той поры, пока жена разделяет его воззрения. В конечном счете за ней последнее слово.

— Мужчинам легко и просто достаются дети,— можно услышать резонные возражения женщин.— Им не носить, не рожать, не кормить, не нянчить.

Все верно, тут и спору нет, что главные тяготы по воспитанию детей на первом году их жизни ложатся на женские плечи. Хотя и призывают мужчин всячески облегчать положение женщин-матерей, но они не всегда находят свое место в сложном процессе взращивания грудных малышей. Школы молодых отцов, открывающиеся в районах и городах, наверное, в будущем снимут эту проблему.

Есть и такой аргумент в споре о количестве детей в семье: карьера женщины. Многодетной матери, мол, придется отказаться от честолюбивых стремлений — достичь максимальной высоты в избранном деле. При двух или нескольких ребятишках она непременно отстанет от своих бездетных или «однодетных» сверстниц-коллег.

Очень многие факты опровергают такое мнение. Если дети родятся сразу, один за другим, то потери времени практически одинаковые. Даже сил! На первого и единственного ребенка мать «выкладывается» гораздо больше, чем на двоих, тем более троих. Во-первых, сильней всего ее изнуряет неумение, незнание азов по уходу за ребенком, его кормлению. Со вторым многие процедуры производятся почти автоматически. Во-вторых, первенец приковывает к себе больше внимания, требует огромных расходов нервной энергии, потому что ему заняться, поиграть не с кем. Вот он и пристает к папе-маме. А когда детей двое или трое, они отлично занимают друг друга. И материальные расходы со вторым ребенком сокращаются: вещи от первого донашивает следующий. И по болезни ребенка мать с двумя сидит не на много дольше, чем с одним. Здоровье малыша во многом зависит от душевного равновесия родителей. Может ли быть спокойной мать, имеющая единственное чадо, когда она постоянно опасается потерять его, обмирает из-за каждого скачка температуры?

Наконец, о чисто профессиональных интересах женщины. В какой зависимости они находятся от количества детей? Нет надобности обращаться к экспертам, чтобы заметить: продвижение по службе матери двух-трех детей несколько замедляется, но карьера ее не рушится вовсе. Сравните женщин эдак под пятьдесят, ближе к итоговому, в служебном плане, возрасту. Они чаще всего на одних «высотах», и имеющие детей и нет. Почему?

Отставая в молодые годы, мама впоследствии успевает наверстать упущенное (если, конечно, ее профессия не имеет жестких возрастных ограничений, как, Например, балерина). Зато замед­ляет с годами разбег та, что ради служебного успеха отказала себе в трудном счастье материнства.

Французские исследователи «вычислили» снижение профессиональных, прежде всего интеллектуальных способностей женщин в самом активном для деторождения возрасте — в 20—30 лет. Значит, рожает женщина или нет, организм ее отвлекает энергию от дела. Переборов в себе естественные стремления, женщина с годами начинает ощущать перебои в здоровье, падение работоспособности— так природа мстит за отступничество. Глядишь, и докторская диссертация не закончена, решающие открытия делает кто-то другой. И некогда преуспевающая женщина с тоской оглядывается на чужих малышей и печально размышляет о смысле и назначении своем в этой жизни.

…Нужны родителям несколько детей, а не единственный ребенок и для удовлетворения своих материальных потребностей в старости. Это многими не осознается в полной мере из-за того, что расчет с пенсионерами ведет государство. Но ведь все материальные и духовные ценности общества создаются вчерашними детьми и внуками, нынешними работниками. От их чис­ленности во многом зависит экономическая мощь страны, ее возможность обеспечивать нетрудоспособное свое население. Если здесь будет нарушена пропорция полноценных работников и «едоков» (пусть и заслуженных), то, естественно, характер компенсации за прошлый труд будет совсем иной, гораздо ниже желаемого. Вопрос материальных отношений родителей и детей очень серьезный и заслуживает особого внимания. И мы на нем остановимся, когда будем осмысливать экономику семьи.

А теперь поразмыслим о том, что дают родственные связи сестер и братьев для самих детей. Ну, прежде всего, что такое братство?

Вспомним: для всех мыслителей, мечтавших о будущем царстве добра н справедливости, высшим выражением единства людей я было их братство. В давние и недавние еще года существовало такое романтическое правило: друзья, соратники, единомышленники скрепляли клятву верности кровью и становились побратимами. Братья по духу, братья по классу, братья по делу, по борьбе… Выходит, братство в своем высоком выражении может основываться не на одном кровном родстве, но и на общности целей, идей, дела. Не случайно человечество приняло это слово за эталон нерасторжимых человеческих уз.

Кровные братья остаются братьями, даже когда у каждого своя жизнь, своя стремления. Потому что в сознании их выработался «рефлекс соучастия». Этот рефлекс лежит в основе отношений между кровными братьями. Возникнув в самые ранние годы совместных игр, испытаний, даже проказ, этот рефлекс развивается на протяжении первого этапа жизни, становясь неразрушимой привычкой подставлять плечо под жизненную ношу брата, не спрашивая наград и почестей.

Ведомы нам и другие примеры, и жизненные, и литературные, когда братья являют миру свою отчужденность, холодность, а то и вражду. К слову сказать: родными братьями были прототип Иудушки Головлева и… писатель, беспощадным пером запечатлевший его страшный лик и сделавший это имя нарицательным, М. Е. Салтыков-Щедрин. Первопричиной антагонизма братьев, по всей верятности, бывает или глубокое равнодушие к детям со стороны родителей, или когда мать, отец делят их на «любимчиков» и «постылых».

Любви друг к другу братья и сестры учатся у своих родителей. Поэтому особенно важно, чтобы отношение к детям было ровное, справедливое, что встречается, увы, не всегда. Школьным учителям известно: нередко в большой семье младший ребенок бывает сильнее избалованным, эгоистичным, чем даже единственное чадо. Неравенство перед людьми самыми близкими и дорогими нередко и порождает соперничество, ревность, а то и зависть, переходящую во вражду.

…Когда мы1 обращаемся к истории удивительной семьи Ульяновых, то начинаем сознавать, что первоосновой, фундаментом дружбы, соратничества братьев и сестер было добросердечное отношение родителей ко всем детям. Как родители, так и дети обращали свои помыслы на помощь тому из родных, кто в этот момент больше других нуждался в поддержке. Оттого мы и вос­принимаем Ульяновых как единое целое даже тогда, когда уже образовалось несколько самостоятельных семей, все жили врозь и общались друг с другом в основном с помощью писем.

Вот такого рода общность мы именуем чувством кровного родства, святым братством. Между прочим, вы не задумывались:

отчего это нет сходного термина, определяющего нерасторжимую связь братьев с сестрами и между последними? Не понятно. Ведь есть убедительные примеры глубокой и стойкой привязан ности, делового сотрудничества и между сестрами. Встречаются между ними и соперничество, отчужденность — все так же, как и у мужской половины рода человеческого.

Особенно впечатляющими являются отношений между дочерьми Карла Маркса: верность, забота, готовность к безоглядному самопожертвованию и в то же время товарищество соратниц по борьбе. Может, человечество не оценило еще эти отношения и не зафиксировало их в особом слове оттого, что вее же привязанность большинства женщин к собственным детям, заботы о доме полнее занимают мысли и сердце, чем у мужчин? Мы можем строить лишь предположения о причинах такой «дискриминации» в отношении сестринских свойств.

Однако надо оценить и оборотную сторону безоглядной привязанности братьев и сестер. Если мы говорим с восхищением о братстве, основывающемся на высоких благородных чувствах и целях, то не так уж редко приходится в жизни встречаться и с братством, основанным на общем злом деле. Братья-разбойники» — это не только герои одноименных романтических поэм, но и «герои» вполне прозаических следственных протоколов. Сколько несчастий доводилось испытывать родным только из-за того, что старший брат ввязался в драку, пристал к дурной компании и за собой увлек младшего.

Существенную роль в отношениях братьев и сестер играет возраст. Взаимосвязь сильней всего проявляется у погодок и у ребятишек с разницей в два-три года. Общие забавные заботы. В этом случае даже пол не разводит ребят по разным компаниям. Скачут, бегают, прячутся, возя|гся девочки и мальчики одинаково. Это большая и полезная школа, в которой ребята учатся навыкам товарищества, общежития, самоотверженности.

Особые сложности возникают в отношениях братьев и сестер, когда разница в годах между ними значительная. Ну, к примеру, десять — двенадцать лет. Надо сказать, что немало нынешних супругов, в юности побоявшихся обременить себя вторым ребенком, где-то к сорока годам спохватываются и обзаводятся малышом. Благо для него вырастили «няньку».

А у первенца сам факт появления «конкурента» нередко вызывает настоящую панику. Хотя, будучи сам маленьким, часто клянчил у родителей: «Купите мне сестренку (или братишку!)». Но с годами это желание иметь рядом с собой постоянного товарища, родное существо, остывает у того, кто испытал в полной мере преимущества единственности, в особенности понаблюдав за многодетными семьями, где приходится сверстникам делить и лакомства и родительскую любовь. Но если у матери и отца хватит такта и разумения «влюбить» первенца в меньшего, тогда старшие сестры становятся заботливыми «маленькими мамами», а братья — опекунами несмышленышей.

Действительно, обязанности старшей дочери в многодетной семье сродни материнским. Ведь едва новорожденный появится в доме, у нее уже забот выше головы. Мать к малышу словно пришита, а старшая — ив консультацию сбегать, и в магазин, и посуду помыть, и пеленки постирать. Потом частенько ей поручают малыша в ясли отнести, забрать его, когда родители задерживаются на работе. Идет время, растет маленький. Глядишь, он к своей «няньке» тянется, пристает, уроки мешает делать, зовет играть, гулять. Как хвостик, за старшей сестрой везде плетется. Даже когда подрастет, ревет вслед спешащей на свидание сестренке: «И я с тобой».

Потом меньший идет в школу. И новые заботы у старшей.

— Позанимайся с ним,— просят родители,— мы не знаем программы (или все уже перезабыли).

А сколько шишек и ссадин принимает на себя старшая, защищая в дворовых баталиях своих подопечных! Сколько горьких слез прольет, когда ей влетает от родителей за то, что прозевала, недоглядела и шишка появится у младшего.

В будущем нынешние ее заботы обещают немалые преимущества. Первенцы в большой семье, как правило, легче и быстрее становятся самостоятельными, лучше переносят всяческие жиз­ненные испытания. И грядущее материнство им не в тягость: все-таки немалый опыт ведения хозяйства приобретен и с младенцем обращаться научились.

Если попытаться графически изобразить динамику отношений ближайших родственников, то у многих, наверное, линии будут тесно соприкасаться в раннем детстве, постепенно расходиться в пору взросления, а затем в преклонные лета снова сойдутся, переплетутся, чтобы совместно раствориться, исчезнуть в небытии.

Жизнь позволяет нам подметить эту характерную особенность: самая неутолимая жажда общения с теми, кто с тобой вместе рос, появляется именно на закате дней, когда воспоминания детства, отрочества бывают ярче и эмоционально напряженней, чем впечатления вчерашнего дня. Тогда человек вдруг начинает разыскивать друзей детства, а с родными идет «на мировую» даже после долгих лет глухой или открытой неприязни.