31.07.2014
Статьи, обзоры
Доктор медицинских наук Г. ВАСИЛЬЧЕНКО.
Если представителям интеллигентного труда, имеющим диплом об окончании высшего учебного заведения, задать вопрос: «Умеете ли вы читать?» — многие попросту обидятся. Однако если в качестве критерия оценки этого умения взять скорость чтения и усвояемость прочитанного, то наверняка возникнут мотивы для размышлений.
Однажды, еще до войны, в начале 1940 года, Алексей Силыч Новиков-Прибой, выступая в аудитории писателей и журналистов Ростова-на-Дону, поделился со слушателями своими воспоминаниями о встречах с Алексеем Максимовичем Горьким. Одна из первых встреч Новикова-Прибоя с Горьким состоялась на Капри. Отправляясь в путь, Новиков-Прибой по совету людей, хорошо знавших Горького, нагрузился только что вышедшими литературно-художественными журналами, чем действительно доставил Горькому великую радость. Как только выдалась удобная минута, Горький расположился за столом в саду, с видимым наслаждением вооружившись ножом для разрезания бумаги. Новиков-Прибой, устроившись в сторонке, наблюдал следующую картину. Взяв первый журнал, Алексей Максимович разрезал его и начал не то читать, не то просматривать: Горький не читал, а, казалось, просто скользил по страницам взглядом, сверху вниз, по вертикали. И Новиков-Прибой решил, что Горький читает в два приема, и перед ним первая стадия, стадия предварительного просматривания журнала. Покончив с первым журналом, Горький принялся за второй, и все повторилось: он открывал страницу, сверху вниз, как по ступенькам, спускался по ней взглядом, на что у него уходило меньше минуты, и так снова и снова, пока не добирался до последней страницы. Откладывал журнал и принимался за очередной.
Взяв тогда один из журналов, Новиков-Прибой выбрал в нем рассказ, небольшую повесть, цикл стихотворений, литературно-критическую статью и внимательно их прочитал (на что, кстати, у него ушло несколько часов), а на следующий день устроил Горькому небольшую проверку — высказал свои впечатления о прочитанном. Как он и ожидал, Горький вскоре начал с ним спорить. Но вот чего никак не ожидал Новиков-Прибой, так это поразительной насыщенности горьковских возражений фактами: Алексей Максимович не только помнил фабулу повести, ход мысли автора критической статьи, но и с поразительной легкостью приводил по памяти метафоры, эпитеты, сравнения и образы, которые встречались в ткани обсуждавшихся произведений.
Этот свой рассказ Новиков-Прибой закончил так: «И здесь я усомнился, умею ли я читать?»
На протяжении последнего десятилетия этот вопрос, но только обращенный к читательской массе, ставился во многих странах Европы и Америки. Вопрос этот смотрит на читателей с рекламных столбцов многих газет, в частности, во многих скандинавских странах, где один за другим стали открываться специальные институты динамического чтения. Что это такое?
Вместо ответа перескажу содержание небольшой статьи, опубликованной в одной из датских газет. Называется статья «Можно научиться читать в 10 раз быстрее». Институт по технике чтения поставил целью при помощи специальной машины и особой техники повысить способность датчан к продуктивному чтению. Дальше в этой публикации говорится, что средний читатель обладает скоростью чтения, не превышающей 200—300 слов в минуту; после же прохождения курса в этом институте можно повысить скорость чтения до 3—4 тысяч слов в минуту. Курс занимает 9 недель при систематических занятиях 3 раза в неделю. Окончившие его читают не горизонтально, а вертикально. Наиболее способные ученики развивают скорость чтения до 20 тысяч слов в минуту. Заканчивается эта публикация, правда, довольно ядовитым замечанием: для тех, кто читает не только для того, чтобы усвоить содержание, но и чтобы испытать наслаждение от языка и стиля изложения, этот курс техники быстрого чтения не очень блестящая идея.
Что же представляет собой этот курс? Для того, чтобы понять существо замысла, следует оглянуться на детские годы и вспомнить, как люди вообще научаются читать. Сначала выучивают буквы. Второй этап: от букв переходят к слоговому чтению и лишь после этого — к чтению по словам. На практике стадии эти следуют, конечно же, не так линейно, они взаимопереплетаются, и на переходах случаются иногда забавные курьезы. Расскажу об одном из таких курьезов, связанных с моим сыном. Мы жили в Куйбышеве и летом всей семьей ходили на теннисный стадион. Пока родители сражались на площадке, сын, а мальчику было около 4 лет, играл в куче песка, припасенного для ухода за кортами. Обратный наш путь лежал мимо открытого кафе, где мы, как правило, съедали по порции мороженого. Но наступили холода, и заведение было закрыто. И вот мы, окончив игру, проходим мимо кафе. Малыш испытывает смутное беспокойство, ничего не понимает, а затем останавливается. «Ты чего, Степа?» Мальчик, который не был приучен канючить, начинает читать буквы, украшающие забор (это была театральная афиша с метровыми буквами): Г-О-Р-Е-О-Т-У-М-А. Чтобы не подавлять его творческую инициативу, мы с женой тоже остановились и терпеливо подождали, пока он дошел до конца, а потом задали ему традиционный вопрос, который в таких случаях задается поколениями родителей: «Ну, а что будет вместе?» В ответ мы услышали: МА-РО-ЖИ-НА-Е.
Читать не то, что написано, а больше, чем написано, могут не только дети. Однажды был поставлен следующий психологический эксперимент: участвующие в нем должны были написать фамилию командующего русской эскадрой из романа Новикова-Прибоя «Цусима».
При обработке полученных данных учитывались степень образованности, профессия и читательский стаж испытуемых. Оказалось, что более грамотные, а главное, более стажированные читатели совершили одну и ту же ошибку: они написали фамилию командующего эскадрой—Рождественский с буквой д, в то время как его истинная фамилия Рожественский. А вот «слабые» читатели в большинстве написали фамилию правильно. Как это понять? Дело в том, что наторелый читатель воспринимает слово целиком, с одного взгляда, быстро и, не задерживаясь, переходит к следующему слову, в то время, как менее опытный читатель идет от слога к слогу, а то и от буквы к букве. Естественно, что именно опытные, быстро читающие, воспринимающие не буквы и слоги, а целые слова, превратили Рожественского в более привычное — Рождественский.