Прогноз

В связи с ранним алкоголизмом (злокачественной алкоголизацией подростков) целесообразен возврат к давнему принципу прогноза, прогнозу дифференцированному: болезни и жизни.

Прогноз болезни при прекращении интоксикации хороший. При достаточном микросоциальном контроле подросток не возвращается к злоупотреблению. Он как бы перерастает болезнь, вырастая, становится новым. Наглядно это проявляется в случаях, когда после длительного воздержания от алкоголя (включающего отбытие наказания или службу в армии), обнаруживается способность умеренного потребления. Принимается спиртное в малых и средних дозах, на уровне меньшей, чем ранее, толерантности. Количественный контроль сохранен, а при ситуационных передозировках возникают рвотный рефлекс и чувствохотвращения наутро.

Продолжение интоксикации приводит к формированию злокачественного алкоголизма с комплексом признаков апатического слабоумия. Но наблюдается это не ранее 17—18 лет.

Если прогноз болезни в пубертатном возрасте двоякий, то прогноз жизни всегда плохой. Выше были описаны последствия хронической алкогольной интоксикации в тех системах, которые особо важны для растущего организма. Точнее, в тех системах, в котррых прежде всего проявляют себя рост, развитие. В значительной степени эти следствия обратимы, как обратима «алкогольная» симптоматика.

При прекращении алкоголизации нарушения интеллектуальной деятельности подростков сравнительно быстро исчезают. Восстанавливается и эндокринная гармония: юноши после прекращения пьянства достигают хорошего роста и массы тела, их облик и признаки зрелости начинают соответствовать возрасту. Социальная позиция приобретает устойчивость. Все это свидетельствует о высокой пластичности организма в процессе роста, о восстановительных возможностях периода полового созревания. Впрочем, оптимизм здесь требует ограничения, поскольку отдаленный исход нам неизвестен; подростковый алкоголизм — явление недавнее. Проблема обратимости симптоматики алкоголизма, не исследованная вообще, особо важна в случаях подростковой злокачественной алкоголизации. Какова заболеваемость в последующем? Продолжительность жизни? На эти вопросы пока нет ответа. Но даже короткие наблюдения обращают внимание на другую сторону этой проблемы.

Плохой прогноз ранней алкоголизации для жизни определяется тем, что утраченные за время интоксикации возможности развития впоследствии не компенсируются — пропускаются этапы усвоения, развития важных качеств и способностей. Дети не достигают того уровня развития, который был потенциально возможен.

В случае алкоголизации все зависит от того, на каком этапе развития ребенка произошло действие вредности. Остановка, искажение развития каждый раз оказываются различными.

При исключительно редкой алкоголизации 4—5-летних детей, спустя 1—2 года наблюдается картина умственной недоразвитости: неразвитая речь, неловкость движений, неспособность самообслуживания, отсутствие гигиенических навыков1.

Привнесение токсического фактора в возрасте 6—7 лет, этапе игровой деятельности, приводит к тому, что спустя несколько лет ребенок продолжает находиться на этом уровне развития, не достигая следующего. Он представляется, казалось бы, активным. Но эта деятельность — непродуктивная, она не имеет цели, несет сиюминутный смысл. И в дальнейшем молодой человек, предоставленный сам себе, не обнаруживает способность к целеполаганию, его деятельность хаотична и, по существу, остается игровой, для которой важен процесс, а не результат. Активность претворяется в поиски развлечений, поскольку жива потребность в смене впечатлений, дела не завершаются. Как всякая игра, эта активность не связана с конкретной реальностью, зачастую противоречит требованиям социального статуса, уровню микросреды.

Задержка созревания личности может выглядеть внешне и как вполне благополучное состояние. Так, свободное, постоянное, повторяющееся выполнение какой-либо ручной функции создает впечатление виртуозности. Это умение — из тех, которые сохраняются и поддерживаются всю жизнь, без желания следующего шага в мастерстве.

Застывание на этапе собирательства выглядит как хозяйственность подростка, который постоянно приносит в дом «нужные» вещи, разыскивая их на свалке или воруя. Подросток может иметь репутацию одержимого коллекционера, что производит хорошее впечатление как выражение устойчивых интересов и последовательной целевой деятельности. Но и здесь обращают внимание стереотипии, отсутствие развития увлечения, что позволяет оценить эти случаи как результат остановки развития, как задержку перехода от собирательской деятельности на более высокий уровень функциональной интеграции. Будучи взрослым, такой человек не обнаруживает потребности в новых представлениях, занятиях; в течение жизни сохраняется «оригинальное» коллекционирование (о котором нередко сообщается в прессе) — по существу, нелепое, не связанное ни с познавательными, ни с эстетическими, ни с меркантильными целями.

С возраста 8—10 лет ребенок приобретает способность ставить перед собой задачи, не связанные с наличествующей ситуацией. Постепенно эти задачи отдаляются от сенсорного опыта (опыта ощущений), приобретают идейный смысл — возникают цели идеального, социального, внечувственного смысла, значимости. Токсическое воздействие на протяжении этого периода, очень важного для формирования человека как социального существа, дает в результате личность, социально нестабильную. Такой человек не может выбрать специальность, его позиция в жизни случайна, он ею не удовлетворен, меняет места работы, не зная, чего бы он хотел. Эта неопределенность усугубляется неспособностью овладеть высокой квалификацией в каком-либо деле. В ряде случаев затруднена даже несложная профессиональная подготовка таких лиц, поскольку они малоспособны к сосредоточению и совместной деятельности.

В возрасте 7—11 лет нарушения развития проявляются быстротой эмоциональных срывов, неустойчивостью, легкостью возникновения грубых аффектов, неспособностью к эмоциональному резонансу — сердечности, сочувствию. В сочетании с пропущенным периодом усвоения новых знаний, развития новых навыков, отношений с окружающими это создает достаточно значимую социальную проблему, что наблюдается даже в семейных отношениях, которые, особенно в семье кровной, строятся инстинктивно.

Подросток становится не способным к следующему этапу развития — индивидуальной интеллектуальной деятельности. Он остается на примитивном уровне группового взаимодействия. Это может казаться ситуацией момента, группа асоциальных подростков, неблагополучная микросреда, которую следует разрушить, изменить, в том числе методом индивидуальной психотерапии. В дальнейшем, однако, обнаруживается, что групповое существование — теперь единственная возможность для индивида, прошедшего период алкоголизации. Ватага сменяется столь же случайной компанией с особыми представлениями о жизненных ценностях. Любое групповое существование ориентировано на более низкий, нежели общественный, идеал, отражая более низкий индивидуальный уровень развития сочленов. Индивидуальные взаимоотношения — постоянство и полнота в дружбе, любви — обычно не складываются. Предпочтение отдается необязательным связям, брачные отношения непрочны, что сказывается на количестве и качестве следующего поколения.

Искажение развития в подростковом и юношеском возрасте, когда формируются индивидуальное самосознание и способность соотносить себя с индивидуальным миром другого человека, формируются ролевые возможности, оставляет на последующую жизнь прямолинейность, категоричность, застывший стереотип поведения — нарушенную межперсональную адаптацию.

Ранний подростковый период — время формирования духовных интересов. Токсическая нагрузка в этом возрасте в дальнейшем дает духовно обедненную личность, неспособную к высоким запросам. Искажается процесс формирования идеалов, интеллектуального развития, что в последующем проявляется непродуктивностью мышления, невозможностью решения интеллектуальных задач даже при усвоенных профессиональных знаниях, пустым рассуждательством.

Общая черта психики подростков в описанных здесь случаях — отсутствие спонтанного развития, замедление и скорая остановка. В какой-то степени это отражает общее правило — чем выше уровень психического развития, тем дольше, иногда до старости, сохраняется способность дальнейшего духовного роста, обогащения новыми представлениями, знаниями, интересами.

Таким образом, алкоголизация подростков нарушает закономерность психического и социального созревания, перехода в последующие возрастные категории. Расстройство механизмов развития психики, механизма усвоения социальной действительности, по существу, означает обрыв в усвоении опыта предыдущих поколений.

Известная демографическая ситуация, с одндй стороны, и поставленные перед нашим обществом высокие политические и экономические цели, с другой — заставляют с особой серьезностью отнестись к тому, что часть молодежи может оказаться неспособной осознать социальные обязанности, жизненные задачи, неспособной к достаточной рабочей производительности и полноценному воспроизводству.

Миновав пубертатный возраст, молодые люди, перенесшие хроническую алкогольную интоксикацию, оказываются вне поля зрения специалистов. Исключение составляют случаи возобновления пьянства или криминального поведения. Здесь и обнаруживаются вышеописанные дефекты онтогенеза (индивидуального развития). Оценка этих расстройств онтогенеза: остановки, выпадения, искажения последующего развития — нуждается в специальных психологических исследованиях. Целью этих исследований должна стать выработка государственной системы социальной профилактики отклоняющегося поведения, которой будут подлежать не только вышеописанные лица, но и другие социально неблагополучные контингенты.

Восстановление здоровья подростка. Реадаптация подростка, перенесшего злокачественную алкоголизацию, вероятна при условии изменения его микросреды. Изоляцию от группы, в составе которой он злоупотреблял алкоголем, могут осуществить во многих случаях родители, хотя это требует от них таких усилий и жертв, что без помощи обойтись трудно. Если же пьянство принято в семье подростка, то здесь помощь со стороны абсолютно необходима. Таким же условием реадаптации является периодическое повторение медикаментозного лечения, направленного на улучшение мозговых функций. Длительность медикаментозного лечения и коррекции неопределенна и решается каждый раз индивидуально. В большинстве случаев продолжение терапии требуется до наступления зрелости и психофизической стабилизации.

Учитывая дефекты, нажитые в процессе алкоголизации, и последующие личностные дефекты, подростки нуждаются в контролируемом режиме воспитания. Целесообразна организация специальных классов в школах и профессиональных училищах, где уделялось бы особое внимание обучению и развитию таких детей. Рассеянные в обычных учебных заведениях, подростки не справляются с нагрузками, особенно интеллектуальными, вытесняются коллективом сверстников и даже вынужденно объединяются с антисоциальными элементами. Кроме того, контроль за ними в обычных учебных заведениях невозможен. Специальные учебные заведения с учетом усиления педагогического воздействия и медицинского, в частности психиатрического, наблюдения психологической помощи способны готовить работников достаточной квалификации и обеспечить их социальную полезность. Организация таких заведений повлечет определенные расходы. Любые из этих расходов окажутся меньшими, чем те, которые потребуются, если подростки, перенесшие злокачественную алкоголизацию или продолжающие пьянствовать, будут предоставлены сами себе.