Павлов Иван Петрович

Мы, студенты второго курса Военно-медицинской академии, впервые увидели Павлова на его лекциях по физиологии в 1916 году. Нас поразило, что в отличие от других профессоров он не просто читал лекции, а показывал опыты на собаках. Его лекции были не изложением суммы знаний по физиологии, а сама наука в действии. Именно на этих лекциях мы поняли, что задача науки — искание истины, а самый верный путь к ней — эксперимент. Иван Петрович часто повторял, что медицина станет сознательной и вполне целесообразно действующей, только пройдя через огонь эксперимента.

Надо было видеть, как внимательно он следил за ходом опыта, как быстро вскакивал с кресла, чтобы взять пробирку со слюной, желудочным соком или другим секретом и показать ее студентам, а также как он расстраивался, когда опыт не удавался. Вспоминается один такой случай, когда собака не давала ожидаемой реакции на раздражитель. На нетерпеливые вопросы Ивана Петровича ассистент Г. В. Фольборт отвечал, что собака больна, и добавил, что накануне вечером он не смог ее обследо­вать, так как погасло электричество. На это последовал ответ: «Он забыл, что я в свое время поставил этот опыт при свете лучины». Столь суровое замечание, однако, не помешало Ивану Петровичу на одной из следующих лекций подчеркнуть, что демонстрируемый эксперимент впервые был поставлен Г. В. Фольбортом. Так требовательность к сотруднику сочеталась у Павлова с уважением к его научной работе.

В одной из своих первых лекций Иван Петрович сказал: «Я всю жизнь занимаюсь наукой, но не гнушаюсь и преподавания, потому что здесь, на лекциях, могу много раз наблюдать те же самые результаты опытов, которые я когда-то видел впервые». Объясняя ход опыта, он говорил кратко, ясно, живо и увлекательно. Размышляя над результатами экспериментов на собаках, он обычно приводил примеры из жизни и поведения людей. Вот почему его лекции производили неизгладимое впечатление на всю жизнь. Он очень дорожил общением с аудиторией и требовал, чтобы задавали вопросы.

Научное творчество Павлова многогранно, оно охватывает широкий круг вопросов. При этом все его исследования были подчинены одному основному принципу — нер­визму, то есть роли нервной системы, которая, регулируя деятельность различных органов и систем, обеспечивает целостность организма я его единство со средой. В сво­их ранних исследованиях он особое внимание уделил центробежным нервам сердца, в частности, обнаруженному им усиливающему нерву сердца. Он доказал нервный механизм секреции пищеварительных желез. За коренную переработку физиологии пищеварения Павлову в 1904 году была присуждена Нобелевская премия.

Вместе с тем нервизм пищеварительной секреции послужил для Павлова исходным пунктом разработки метода условных рефлексов, который был использован затем для изучения высшей нервной деятельности. Открытие основных законов этой деятельности, как известно, стало вершиной его научной работы. Вместо субъективного метода интроспекции (самонаблюдения) Павлов впервые в истории естествознания предложил для изучения психических явлений объективный метод условных реф­лексов; это позволило ему рассматривать психологию как предмет физиологии головного мозга. Условный рефлекс образуется в результате повторных сочетаний услов­ного раздражителя, например, звонка с безусловным — обычно подачей пищи собаке. Выбор слюнной железы, секреция которой служила показателем условнорефлекторной деятельности мозга, оказался весьма удачным, так как проток ее легко выводился наружу и количество выделяемой слюны служило мерилом силы рефлекса. В своем докладе «Естествознание и мозг» в 1909 году на XII съезде естествоиспытателей Павлов сказал, что «неудержимый ход естествознания заметно приостановился перед высшим разделом мозга… так как мозг, который создал… естествознание… сам становится объектом этого естествознания».

По терминологии Павлова, рефлексы животных и человека делятся на безусловные — врожденные, устойчивые, например, пищевой, оборонительный, — и условные — индивидуально приобретенные, временные. Безусловные рефлексы осуществляются подкорковыми отделами головного мозга, а условнорефлекторная деятельность — это исключительная функция коры больших полушарий. Она воспринимает сигналы, идущие от органов чувств (периферических рецепторов), на которые действуют разнообразные раздражители внешней среды, и от интерорецепторов, сигнализирующих о состоянии внутренних органов.

Нормальная деятельность коры больших полушарий человеческого мозга основана на двух антагонистических, но неразрывно связанных друг с другом активных нервных процессах: возбуждения и торможения. Их гармоническое взаимодействие и обеспечивает тонкое приспособление организма к среде, целесообразность его реакций на различные внешние воздействия.

Павлов различал два вида торможения коры больших полушарий: внешнее и внутреннее. Внешнее торможение возникает, когда на организм воздействуют посторонние раздражители. Если во время опыта с собакой, у которой выработан условный рефлекс на определенный раздражитель, например, звонок, внезапно раздается не­привычный для нее звук или шум, то даже прочный условный рефлекс ослабевает или исчезает. Поэтому для опытов с условными рефлексами была выстроена «башня молчания» со звуконепроницаемыми камерами.

В процессах коркового возбуждения и торможения Павлов установил два закона: закон иррадиации и концентрации и закон взаимной индукции. Эти законы тесно связаны друг с другом. Когда вырабатывается условный рефлекс на определенный раздражитель, сначала происходит иррадиация — возбуждение распространяется из коркового пункта на соседние или отдаленные районы коры, а затем оно концентрируется в исходном пункте коры. Этой концентрации способствует внутреннее тормо­жение условных рефлексов в ответ на другие, даже близкие раздражители.

По закону взаимной индукции каждый нервный процесс в коре вызывает (индуцирует) в некоторых других пунктах коры процесс противоположного значения. Так, например, очаг устойчивого возбуждения (Ухтомский назвал его доминантой) затормаживает другие центры и соответствующие им рефлексы. Такая доминанта лежит в основе внимания и способности сосредоточиться. В этой связи приходилось часто слышать от Павлова: чтобы решить поставленную задачу, надо, ложась спать и про­сыпаясь, непрестанно думать об одном и том же. Недаром он назвал свой основной труд о высшей нервной деятельности плодом неотступного 25-летнего думания. Умение сосредоточиться на одной мысли, одной задаче Иван Петрович считал непременным условием успеха в работе.

Павлов особенно подчеркивал важность способности человека к торможению, которую надо развивать начиная с раннего детства и далее в течение всей жизни. Он уверждал, что именно внутреннее торможение лежит в основе культуры вообще и всякой специализации образования и закрепления новых трудовых навыков. Разумное поведение требует торможения нерациональных реакций, необдуманных поступков, вредных привычек. Навсегда запомнился совет Ивана Петровича: «Не пей и не кури, и доживешь до 99 лет, как Тициан, с сохранением трудоспособности». По его словам, «наша жизнь к тому и сводится, что мы в определенной обстановке должны проявить известную деятельность, а в другой — задержать ее. На этом и основывается высшая жизненная ориентация. Таким образом, из постоянного и правильного балансирования этих двух процессов (возбуждения и торможения) и складывается нор­мальная жизнь и поведение человека». Это означает, что возвышенные мысли, чувства, стремления, идеалы, а также сознание социальных последствий наших поступков должны одержать верх, преодолеть и затормозить низменные инстинкты и корыстные побуждения. Автор этих строк припоминает одну публичную лекцию Павлова, которая, к сожалению, осталась неопубликованной. В этой лекции он сказал, что норму общественного поведения людей определяют долг, дисциплина, закон.

После смерти Павлова прошло уже более сорока лет. За это время чрезвычайно возросло значение этих движущих сил социального прогресса. Об этом убедительно свидетельствуют замечательные книги Леонида Ильича Брежнева «Малая земля», «Возрождение», «Целина», в которых с изумительной силой запечатлены героические подвиги советских людей как во время Великой Отечественной войны, так и в послевоенные годы. Истоками героизма и мужества советского народа были и остаются нравственный долг, горячий патриотизм, идейная убежденность и сознательная дисциплина, которые вдохновляют наш народ на новые достижения в строительстве ком­мунизма.

Сам Павлов был страстным патриотом. В тяжелейшие для молодой Советской республики годы интервенции и гражданской войны он категорически отказался от зару­бежных предложений покинуть Родину. В ответ на поздравление Академии наук по поводу 75-летия он писал: «Что ни делаю, постоянно думаю, что служу этим, сколько позволяют мне мои силы, прежде всего моему Отечеству, нашей русской науке».

Общие закономерности высшей нервной деятельности, установленные Павловым и его сотрудниками в опытах на собаках, свойственны и людям. Однако нервная система человека далеко превосходит нервную систему животных. Павлов различал у человека сигнальные системы двух типов: первую — общую с животными и вторую — словесную, специально человеческую, коренным образом отличающую человека от животных. По Павлову, слова — вторые сигналы, сигналы сигналов, «они представляют собой отвлечение от действительности и допускают обобщение, что и составляет специально человеческое высшее мышление, создающее сперва общечеловеческий эмпиризм, а, наконец, и науку — орудие высшей ориентировки человека в окружающем мире и в себе самом». Павлов, повторяя известное положение Энгельса и учитывая, что общественный труд потребовал общения людей при помощи речи, пишет: «Труд и связанное с ним слово сделали пас людьми». Однако, придавая громадное значение второй сигнальной системе — речевой функции, Иван Петрович предостерегал: она не может быть оторвана от конкретных сигналов первой сигнальной системы. Такой отрыв делает невозможным «ясновидение действительности», нормальное мышление, сопровождающееся чувством реальности. Если вторая сигнальная система отрывается от первой, то «вы оказываетесь пустословом, болтуном и не найдете себе места в жизни», — говорил Иван Петрович. Поэтому он считал, что в науке важное значение имеют факты, ре­зультаты опытов, его любимое выражение — «господин факт». Вместе с тем Павлов отнюдь не считал, что ученый может ограничиться одним собиранием фактов. В аудитории на лекциях и в лаборатории при исследованиях он нередко повторял, что научная теория нужна не только для того, чтобы объяснять факты, но и для того, чтобы открывать новые факты и двигаться вперед.

Эта точка зрения Павлова находится в полном согласии с марксистско-ленинским признанием практики как критерия истины, а также значения отвлеченного мышления для ее познания. «От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике — таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности» (В. И. Ленин). Сопоставление позиций Ленина и Павлова в этом вопросе убедительно демонстрирует, в какой мере открытые Павловым законы высшей нервной деятельности совпадают с философскими положениями Левина.

Предложив для изучения высшей нервной деятельности объективный метод условных рефлексов, Павлов вместе с тем подчеркивал огромную организующую роль субъективных переживаний в поведении человека: «Эмоции — источник силы для корковых клеток». В этой связи возникает вопрос о роли любви в высшей нервной деятельности человека. Как-то не приходилось слышать высказываний Ивана Петровича на эту тему. Только присутствуя на заседании Общества физиологов, посвященном 100-летию со дня рождения И. М. Сеченова, автор этих строк конспективно записал следующие вводные слова председательствовавшего Павлова: «Невольно спрашиваешь себя: чем можно объяснить гениальный взлет сеченовской мысли? Вы скажете талантом, трудоспособностью, уменьем сосредоточиться на своих мыслях. Да, эти свойства были присущи Ивану Михайловичу, но нужен был стимул, чтобы они проявились в полной мере. Таким стимулом была любовь. Это могучее чувство заставляет мужчину двигать горами. Не всякая женщина достойна такого чувства. Ивану Михайловичу посчастливилось встретить на своем жизненном пути такую женщину». Этой женщиной, как известно, была М. А. Сеченова-Бокова — одна из первых русских женщин-врачей. В середине 60-х годов она стала женой И. М. Сеченова. История их любви описана Н. Г. Чернышевским в романе «Что делать?», где Мария Александровна послужила прототипом Веры Павловны. Павлов вел научные исследования всегда в тесном общении с коллективом своих сотрудников. В лаборатории он делился с сотрудниками своими мыслями и всегда рассуждал вслух (это было характерной его чертой), внимательно выслушивал их мнения, так что возникавшие вопросы подвергались общему обсуждению. При этом Иван Петрович стимулировал и поддерживал творческую инициативу каждого. Так, например, однажды он обратил внимание на новую собаку и узнал, что этой собаке А. Д. Сперанский сделал удачную операцию перерезки corpus callosum (до этого по­сле операции, нужной для разъединения двух полушарий, все животные погибали). Иван Петрович сейчас же предложил А. Д. Сперанскому произвести вместе с ним такую же операцию на следующий день.

С тех пор А. Д. Сперанский стал его любимым учеником, а Иван Петрович с торжеством говорил каждому новому посетителю: «Я снова вернулся к хирургической деятельности. Вот вместе с Алексеем Дмитриевичем оперируем собак для опытов». Так высоко ценил Павлов личную инициативу своих сотрудников. Поэтому Павлов имел все основания заявить: «Мы все впряжены в общее дело и каждый двигает его по мере своих сил и возможностей. У нас зачастую и не разберешь, что «мое», а что «твое», но от этого общее дело только выигрывает».

Творческому успеху Павлова много способствовали такие черты его личности, как страстная увлеченность наукой, творческий энтузиазм, неистощимый оптимизм, идейная убежденность, настойчивость в преодолении трудностей, а также личное обаяние, которое покоряло сердца всех его знавших людей. Каждая встреча, беседа с ним давали заряд бодрости и оптимизма, веру в могущество науки.

Его отношение к науке видно из письма к молодежи: «Помните, что наука требует от человека всей его жизни. И если у вас было бы две жизни, то их бы не хватило вам. Большого напряжения и великой страсти требует наука от человека». Иван Петрович любил физический труд, занимался гимнастикой, увлекался игрой в городки. В ответе на приветствие горняков он писал: «Всю мою жизнь я любил и люблю умственный труд и физический и, пожалуй, даже больше второй. А особенно чувствовал себя удовлетворенным, когда в последний вносил какую-нибудь хорошую догадку, т. е. соединял голову с руками. Вы попали на эту дорогу. От души желаю вам и дальше двигаться по этой, единственно обеспечивающей счастье человека, дороге».

Научные труды Павлова давно уже получили всеобщее признание, а Всемирный конгресс физиологов, который состоялся в Ленинграде и Москве в 1935 году, стал его подлинным триумфом. Делегаты конгресса назвали его princeps physiologorum mundi — старейшиной физиологов мира. Такого звания никогда не был удостоен ни один ученый. Глубокое впечатление на всех произвела речь Павлова в день открытия конгресса, когда он сказал: «Советское правительство впервые в истории провозгласило: ни пяди чужой земли… Мы хотим не воевать, а творить».

Общее сочувствие делегатов конгресса этой речи, как тогда говорили его участники, заставило прибывших из гитлеровской Германии фашистов отказаться от ан­тисоветских выступлений.

Павлов—один из гигантов естествознания нашей эпохи. Память о великом ученом сохранится в веках. Открытые им законы высшей нервной деятельности животных в человека навсегда сохранят свое значение в науке и послужат неиссякаемым источником вдохновения последующих поколений исследователей в различных областях есте­ствознания.

“Наука и жизнь” №9, 1979